Отцы-основатели нашего Фан-Движения Вячеслав Блинов (Очки), Сергей Мозоль (Длинный), Алексей Майоров (Майер)  рассказывают Главному Редактоу издания "Знамя Зенита"-2004 об интересных   фактах из начала 80-х прошлого века

Длинный: Мы все пришли в движение в 1980-ом году. С Очками мы познакомились перед первым выездом – на «Торпедо». А с Лёшей Майером – в межсезонье. Тогда в ДК Капранова был организован клуб болельщиков, и все туда ездили по выходным.

Очки: Началось всё на матче «Зенит» – «Карпаты» 4 июля 1980-го года. Я, например, хожу на футбол с 77-го года. Посещал все матчи на стадионе имени Кирова. Потом в середине 78-го его закрыли на реконструкцию перед Олимпиадой, и матчи перенесли на стадион имени Ленина (нынешний «Петровский»). Там ещё ничего организованного не было.

Длинный: Были какие-то небольшие группки по три, по пять человек. Я помню, была группа из пяти человек, они после матчей ехали в транспорте и пели песню, переделанную из репертуара Лещенко. Из неё я помню только такие слова: «...выпьем за победу мы «Зенита»...» и припев: «Из полей доносится - налей!».

Очки: А потом перед Олимпиадой два матча перенесли обратно на Кирова. 22 июня была игра с «Динамо» Минск – 2:2, и потом 4 июля с «Карпатами». Я сидел за воротами со школьными друзьями, смотрю – на 33-м сидит группа людей человек 20–30, и они орут громче всех, перекрикивают весь стадион.

Длинный: 33-й сектор вообще пошёл с меня. До этого группы болельщиков сидели где угодно. Мы организованно шли после игры с Минском по аллее, и вышли на проспект Динамо. Надо решать, где будем собираться на следующем матче. На центре – не у всех были деньги, поэтому решили садиться на одном из боковых секторов. Я предложил 33-й, т.к. «тридцать три» легко запоминается.

Очки: И вот на «Карпатах» все увидели эту группу, и народ туда повалил. Все так переходят, переходят потихонечку, и я тоже своим ко второму тайму говорю: «Пойдём туда, там веселее, интереснее, покричим!» Таким образом, и возник 33-й сектор. Во 2-ом тайме нас набралось уже где-то полсектора. Когда расходились после матча, кричали: «Давайте будем собираться здесь!»

Затем был перерыв, связанный с Олимпиадой. После перерыва я купил билет на 33-й сектор. Это было 13 августа, матч «Зенит» – «Черноморец». И весь народ, который хотел пошизовать, уже целенаправленно шёл на 33-й, и он практически заполнился. И после этого матча была первая и самая мощная демонстрация. Мы все вывалились со стадиона и пошли по центральной аллее. Народу было порядка тысячи человек. Возникла идея: «Пошли на Невский!». И пошли. Менты-то были не готовы. Они вообще не ожидали, что такое может быть. Мы уже почти прошли Петроградскую сторону, и только тогда понаехали милицейские машины и стали всех разгонять.

Длинный: Никакой политической окраски демонстрация не имела, просто шли и орали про «Зенит». О том, чтобы выступать против системы, тогда никто не задумывался. Жили все примерно одинаково. Все были комсомольцами, и не потому, что так уж боролись за идеи Ленина, а потому что в противном случае даже в ПТУ не принимали, не говоря уже про институт. Зарплаты у всех были практически одинаковые, портвейн дешёвый, но это уже другая история.

Очки: Дальше было ещё два матча. Первый с «Локомотивом». Там ничего особо интересного не было. Просто народу с каждым разом всё прибавлялось. А потом матч с «Шахтёром». Был у нас парень – Лёха Вельвет. Он бегал по сектору с плакатом: «У нашего «Зенита» болельщиков не счесть, пока такие люди, как Казачёнок есть!» А с другой стороны этого плаката он написал: «Кто хочет поехать в Москву на матч «Зенит» – «Спартак», покупайте билеты на 27-й поезд, отправление в 21:47. Встречаемся у бюста Ленина на Московском вокзале». И вот так он по сектору бегал. Потом, когда после матча шли по аллее, он бегал, всем этот плакат показывал. Таким образом и состоялся первый выезд. Все купили билеты на 27-й поезд на канале Грибоедова (тогда в городе была только одна предварительная касса). Поехало нас 44 человека. Я считал сам, лично. Это было 21 сентября. И уже в поезде, когда сели, начали знакомиться друг с другом.

Длинный: Билеты брали именно на 27-й поезд, как будто других поездов и не было. Стоил билет 10 рублей.

Очки: Когда мы ехали на «Спартак», ещё никто друг друга не знал. Ехала просто группа болельщиков. Даже никакого разговора о том, что мы фанаты. Мы даже слово такое еще не употребляли. Ни шарфов, ничего не было. Один Шляпа был в шляпе, за что и получил свою кликуху.

Майер: На выезде поразили, конечно, спартачи. Полстадиона в шапочках, в шарфах. Для нас это был шок.

Очки: Мы их еще в Питере видели, но их приезжало человек 200-300, а тут приходим в Лужники и видим такую мощную организацию... Ещё с этого выезда запомнился момент, когда Лёху Бороду выбрасывали из поезда...

Длинный: Выходим в тамбур покурить, стоит человек с портфелем, с бородой и в галстуке. И пошёл разговор: «Ты кто такой?» – «Я болельщик» – «А почему у тебя галстук? И портфель?» А кто-то говорит: «Вот, наверняка прислали с Литейного за нами слежку». Кому-то в голову взбрело, и давай открывать тамбур, выкидывать его. Кто-то спрашивает: «Какой счёт в последнем матче ЗЕНИТА?!» - «Ну, 2:0» – «А кто забил? На какой минуте? А кто стоял?» Он всё сказал. Ну ладно, вроде наш человек!

Очки: А слух пустил друг Длинного - Серёжа Осипов. Он походил год, наверное, потом исчез. Сейчас, вроде, ходит... Вот, говорит, человек, всё за мной по вокзалу бегал, выпытывал, куда мы едем. Он наверняка с Литейного.

Приехали в Москву в 5 часов утра. Там разделились на 2 компании. Человек 15 поехало по своим делам, а основная группа, человек 30, - в центр. Съездили на Красную Площадь, там пива чешского попили. Потом поехали в «Лужники». А у нас было 2 знамени зенитовских и плакат «ЗЕНИТ – чемпион!». Подходят какие-то 7 «мясных», левых. «Из Питера приехали?» – «Да!» - «Болеть?» – «Ну, да...» – «Ну, будете сегодня получать!» Разборки какие-то начались...

Длинный: А эта лабуда пошла с 77-го года, когда «мясные» приезжали к нам с «Динамо» играть, и им тут вломили, асфальтом закидали, да и в 78-м, и в 79-м, и в 80-м – их постоянно закидывали. А в 80-м толпа на вокзал поехала им «пряников раздать». Вот они до нас и докопались.

А финал выезда такой... Все не то чтобы испугались, но было опасение. Например, мы с Галстуком сидели на Казанском вокзале и боялись идти на Ленинградский. Сидим, и выходит толпа «мясных» с гармошкой, все в шарфах! Куда они ехали, не знаю, но было довольно стрёмно. А потом мы подошли к первым вагонам (со стороны, где машинисты), и благополучно вписались.

Очки: А с правыми фанатами познакомились, когда ещё стояли у «Спортивной». Подошёл Гриша Солома, и Софрон, это их местные лидеры, объяснили нам, что есть правые фанаты, есть левые. То есть, правые с правыми давайте договариваться: вы ездите к нам, а мы ездим к вам. Вы нас от своих кузьмичей оберегайте, а мы вас от левых.

Дальше у нас был домашний матч «Зенит» – ЦСКА. На этом матче договорились ехать на «Торпедо». Пришли на сектор: «Кто поедет на «Торпедо»? Встречаемся снова на вокзале».

Длинный: Мы тогда уже познакомились более-менее. Поехало 7 человек. Восьмой – Шляпа. Это уже был первый выезд на собаках. И первый организованный выезд. Все уже знали друг друга и договорились конкретно, кто, где и во сколько встречается. Уже знали 5 электричек, на которых мы поедем: Ленинград – Малая Вишера, Малая Вишера – Окуловка, Окуловка – Бологое, Бологое – Калинин (нынешняя Тверь) и Калинин – Москва. А половина из тех, кто ездил на «Спартак», вообще куда-то исчезла и больше не ездила. Зато оставшаяся половина стала основой 33-го сектора.

Очки: На собаках ехали: Дух, Очки, Патлатый, Длинный, Борода, Свояк, Блондин.

Длинный: Клички давать придумал Дух. Он фанател до 82-го, потом его забрали в армию, в 84-м он пришёл, пофанател года 2, и перестал ходить. Там история такая вышла. Они с фанатами что-то отмечали у Духа на квартире, у кого-то что-то пропало, и Дух вызвал ментов. Кто там прав, кто виноват, не знаю, но с тех пор он на футбол ходить перестал.

Очки: Клички давали примитивно. Вот Длинный был длинный – вот его и прозвали Длинный. Я в очках был - стал Очками.

Длинный: Это я ему придумал.

Очки: Длинный вообще всем клички придумывал. Патлатому, Блондину, Свояку... В Москву приехали, сходили на могилу Высоцкого. На «Торпедо» увидели пьяного Валерия Воронина.

Длинный: Я говорю: «Можно у Вас автограф взять?» Он: «С тебя стакан». Я говорю: «Хорошо!» Всё это в шутку, конечно. Проиграли 2:0, Казачёнок забил головой в свои ворота. Фанатов у «Торпедо» никаких не было, только какие-то ребята из спортшколы заряжали: «Торпедо Москва!»

Перед матчем мимо нас проезжал автобус с «Зенитом», а у нас атрибутики нет, и мы давай себе пальцами в значки тыкать. А они смотрят, и не понимают, что это за люди стоят и пальцами себя в грудь тычут. Они тогда и представить себе не могли, что за них кто-то ездит.

А вообще первый выезд у меня был перед Олимпиадой на московское «Динамо». 1:1 тогда сыграли. Его и выездом назвать нельзя. Просто был у меня бесплатный проезд, ну и решил скататься. Был такой Вова Лысый, вот с ним поехали. Пассажиры спрашивают: «Вы в Москву зачем? На футбол? Как на футбол?» Люди не могли понять, как так можно поехать в Москву на футбол. Сидят два человека, пьют портвейн и едут на футбол. «А по телевизору не показывают?» – «Показывают». У людей тогда полные непонятки были.

Майер: Я когда пришёл в армию, меня спрашивают, мол, а чем до армии-то занимался? Да вот, говорю, ездил на выезды – Донецк, Днепропетровск там... Люди этого не понимали, представить себе не могли, как можно выехать дальше своего райцентра.

Очки: Гимн родился в межсезонье с 80-го на 81-й. В ДК Капранова раньше был Клуб любителей футбола. Там собирались всякие пенсионеры, ветераны, значками менялись... Ну а нам собраться, кроме «Пушкаря», было негде, и решили зимой раза 2-3 в Капранова съездить. Пришёл Лёшка Молодой, и он с матерью написал три куплета вот этого Гимна. А два последних куплета дописывал Андрюха Зонт. Зонт и сейчас ходит, Молодой тоже не так давно еще посещал сектор...

Длинный: Зимой ходили на шайбу, на баскетбол, на волейбол, на всё, что угодно, т.е. общение постоянно происходило, мы жили спортом. Т.е. мы нашли своё окружение, нам было приятно общаться друг с другом, и уже когда выходил календарь на сезон, мы собирались все вместе. Так мы решили пробить выезд на Украину - Днепропетровск и Донецк. Это уже 81-й год. 5-й и 6-й выезды.

Очки: А в 80-м году было ещё 2 выезда. Первый – Минск. Там было 7 человек. Поехал Блондин, Свояк и кто-то ещё. И потом исторический выезд в Баку. Поехали четверо человек – Дух, Вельвет, Юргин и Свояк. Это был предпоследний матч.

Очки: Про первый шарф. Я первую «розу» сшил, когда приехали после «Спартака». А когда ехали на «Торпедо», уже все стали обсуждать, какие «розетки» будем делать. В сине-белых ходило «Динамо», в красно-синих – ЦСКА, в красно-белых, соответственно, - «Спартак». То, что наши цвета будут сине-бело-голубые, мы ещё не знали. Мы считали, что сине-белые, потому что «Зенит» играл в сине-белой форме. А флаги у нас все старые были, и голубого цвета вообще не было видно. Решили делать первые «розетки» синими с белыми окончаниями, и я ещё умудрился вышить на ней «Зенит» буквами, сидел всю ночь оверлоком строчил.

А потом между 80-м и 81-м годом в Капранова кто-то сказал – в принципе, мы сине-бело-голубые. Я говорю: «А с чего это вдруг мы сине-бело голубые?» – «Посмотри на новое знамя!» Пошли, достали флаг, и оказалось, что, действительно, новый, а не застиранный, флаг, - сине-бело-голубой. Флаги тогда воровали из всяких спортивных обществ. В продаже тогда не было ничего. У меня с 80-го по 85-й годы было 5 флагов. Все их «подрезали». О происхождении флагов менты никогда не спрашивали, просто отнимали - и все. У меня два раза флаг отняли в милиции, один в Кишиневе остался...

Майер: Да, постоянно отбирали, мы тогда еще один раз флаг отбили. Один раз у нас отняли флаг на секторе, а какой-то полковник забрал его у своего сотрудника и вернул нам, только попросил, чтобы мы себя спокойно вели.

Очки: Самый первый флаг мы «подрезали» в спорткомплексе около Политехнической, куда Валера Патлатый ходил на соревнования. Вот он нам и сказал, что там висят два флага «Зенита». В общем, пришли мы туда часов в девять утра, решили пройти через вахтершу, а она нас спрашивает, кто мы такие, куда идем... короче не пустила. Мы походили, смотрим, окошко приоткрыто, решили залезть в него по водосточным трубам. Двое на шухере стоят, двое полезли по этим трубам. Если бы нас повязали, нам бы ни за что не поверили, что мы за флагом лезем, пришили бы дело, сто процентов. Двое залезли через эту тренерскую комнату в спортзал, спустили флаг, который там под потолком висел, так же вылезли, и всё... Второй флаг мне достал брательник в Юкках, там были спортивные соревнования, третий с Ижорца «свистнули»... Короче, они как приходили, так и уходили.

Длинный: В 80-м взяли бронзу. Награждение было в ДК Ленсовета. Билеты было не достать вообще. Их все раскидали по предприятиям и по партийным боссам. А перед этим была какая-то ёлка. Мы с Очками пришли, как будто кого-то из детей встречать, пошли в туалет, сидели там часа три. Ну и вышло, что в женском сортире четыре человека сидело, и в мужском, наверное, трое. Так мы туда попали.

Очки: Юрий Андреевич Морозов фанатов тогда не любил. Он был тогда членом партии, коммунистом, ну, и был настроен соответственно. Мы сидели на награждении на балконе, развесили два флага, и когда команда выходила, зарядили: «Во всём Союзе знаменит ленинградский наш ЗЕНИТ!» Получилось очень громко, акустика-то там дай Бог. И что-то Морозову там не понравилось, что мы так громко орём, и он на нас наехал: «Вот, вы, люди, которые сидят на галёрке, хулиганы, и т.д.»

Длинный: Вот такое было неоднозначное отношение, даже на награждении. Причем к людям, которые ездили поддерживать команду даже в Баку... Я запомнил, как Гена Орлов рассказывал году в 80-м на нашем питерском телевидении: «Иду по Баку, вижу – ребята с зенитовским флагом. Говорю: «Ребята, вы откуда?» – «Мы из Питера» А вокруг Азеры ходят. Я, говорит, просто обалдел. 4 человека мне отвечают, мол, нормально всё, Геннадий Сергеевич!» Вот как бы сейчас Орлова не ругали, человек всегда нормально к фанатам относился.

В 81-м году первый выезд был двойник Днепропетровск – Донецк. Надо начать с того, что я учился в железнодорожном техникуме, и мне был положен бесплатный проезд туда и обратно. Ну, я ещё у своих, с кем учился и кому ехать никуда не надо, кто жил где-нибудь в деревне за 3 часа езды от Питера, выкупил их ученические удостоверения, у кого за 3 рубля, у кого за 5. И мы взяли купе на четверых. А ехало нас 7 человек, т.е. трое вписывались. Лёша Майер разделся, я ему дал майку, и он пошёл в ней гулять. Ушёл за три вагона, в тамбуре стоит, мол, я курю, билет у жены, жена с ребёнком там, в купе едет. Лёшу Молодого положили на антресоль, пришла его мама, искала его, но не нашла...

Поезд отправлялся с Витебского вокзала. Пошли в магазин, взяли портвейна, а сумок у нас не было. Идём, значит, прямо в ящике его несём, проводница нас встречает и говорит: «А кто это пить-то будет?» – «Мы будем!» – «О, Господи!» – «Да ничего страшного, мы культурно себя вести будем!» Насколько я помню, закуска у нас была – плавленые сырки. Какое-то количество несметное взяли – штук 20. И спокойно доехали. Надо сказать, что вот сейчас человек едет, он по большей части ищет какого-то экстрима. Мы хотели просто доехать. Мы рады были, что нас просто довезут. Мы спокойно ехали, никого не трогали. Могли флаг из окошка вывесить, им размахивать и кричать «Ура, ЗЕНИТ – чемпион!» Это сейчас люди шарахаются. Я думаю, что наше расписание, «мясных», «коней» знают все менты в Бологом, в Твери и т.п.

Очки: По 81-му году могу вспомнить, как мы ехали с «Торпедо». Это был, по-моему, 6-ой выезд. Тогда с поезда прыгали.

Длинный: Да, был такой вариант. Что-то нас там проводники прихватили. Сейчас бы сказали – да берите нас куда хотите, нет у нас денег, и всё. А тогда все законопослушные были, боялись. Очки себе бок поранил, Свояк кисть разбил, а я потерял паспорт. Потом, ходим-ходим-ходим, и паспорт мой лежит на шпалах. Я так обрадовался!

Днепропетровск чем запомнился? Ну вот, катушку Лёша Молодой кинул, менту по фуражке попал. Она раскрутилась, попала ему по башке, он поворачивается, не может понять, кто кинул. Никто на нас не прыгал, нормально уехали.

Поехали к моей тётке, чтобы до Донецка остаться. Приезжаем – какой-то горняцкий посёлок, выходим с автовокзала (6 человек) – сидят мужики, шахтёры. «Вы кто?» – «Да вот, приехали к Мозолю, к моему дядьке» – «Ну ладно, жить будете, проходите». Потом стали интересоваться, а кто мы такие. Ну там же не скажешь, что на футбол приехали, не поймут. Говорим: мы – дубль «Зенита». Народ в посёлке про это прознал, и предлагают нам с ними сыграть. Нам деваться некуда, начали играть. Вышел Петруха в сандалях на босу ногу. Мы более-менее сыграли. Петруха два удара сделал – я ему говорю: «Петруха, отойди куда-нибудь подальше и стой там, чтобы тебя не видно было!» В общем, нам поверили. А я тётке говорю: «Тётка, я сейчас в дубле «Зенита» играю, денег в команде нет, остановиться негде...» – «Ладно, говорит, хорошо, поживите». Потом сели на автобус, он до Донецка часов 5 идёт, и приехали в Донецк. Там нам встретился Очки.

Очки: Я бутылки собирал.

Длинный: Едем с автовокзала на электричке, подъезжаем к ж/д вокзалу, к нему же подъезжает питерский поезд, и видим - бежит Очки с мешком бутылок, и за ним бегут проводники. Оказывается, они ехали-ехали, потом говорят проводникам: «Ребята, у нас денег нет, давайте мы соберём бутылки». Ну, собрали бутылки, и Славик с ними выскочил. И всё это перед нашими глазами происходит. Мы кричим: «Славик, мы здесь!»

Очки: Конечно же, когда эта вся грядка из электрички вывалила, проводники сразу отвалили.

Длинный: Всё, как у Ильфа и Петрова получилось: «Паниковский, бросьте птицу!»

Очки: А я потом эти бутылки сдал, там рублей на 10 получилось.

Длинный: А в то время это были неплохие деньги. 3 рубля стоил плацкарт до Таллина.

Очки: Ещё в 80-м году нас стали прижимать менты. Была игра с «Араратом», еще 5:3 сыграли. Тогда была самая мощная «шиза». Запалили первую дымовую шашку, какой-то человек выбежал на поле...

И следующий матч – «Динамо» Тбилиси был меньше, чем через неделю. 3:2 тогда выиграли. Прихожу на сектор, там стоит строй ментов сверху донизу, и всех пропускают. Вот тогда мы с ними первый раз повидались, и до сих пор неразлучны. А до этого ментов вообще не было на 33-м секторе. А в 81-м нас просто-напросто прижали. Я единственный был, кто проносил флаг, потому что флаги и шарфы тогда запрещали. Идёшь в «розетке», и если любому менту что-то взбрендит, то всё...

Майер: Это сейчас нацепил шарф – и ходи. А тогда просто всё снимали, без объяснений. Бутылку пива выпил – всё, ты пьяный.

Очки: А я флаг прятал...ну, туда, куда сейчас файера прячут. А с древком ехал за день до матча на стадион и прибивал снизу к скамейке гвоздями. Скамейки тогда деревянные были.

Длинный: В июле 81-го поехали в Симферополь. Я точно так же договорился со своими учащимися железнодорожного техникума. Там мы остановились у тётки Молодого. Поехали на Чёрное море, искупались. В самом Симферополе на нас мужики прыгнули, и менты нас вывозили на воронке. А в 81-м я ушёл в армию. Провожать меня в Сестрорецк приехали и Очки, и Майер... Там выпили, и я уехал в армию служить.

Очки: В 82-м к «грядке» присоединились Беломор, Кастет. Они уже пробивали с компанией Днепропетровск, Донецк. Я ездил тогда Киев-Тбилиси–Одесса, тройник. Интересно было в Киеве. Мы в первый раз собрали фанатскую футбольную команду, поехали куда-то за город, нашли там поле и сыграли с киевскими фанатами в футбол. 5:5 тогда мы с ними сыграли.

Длинный: Вообще, мы с хохлами дружили, нормальные с ними были отношения. Никогда они нашими врагами не были. Жили с Киевом нормально, с Донецком нормально, с Днепропетровском нормально...

Это потом уже делёжки какие-то начались. Видимо это из-за того, что пришли новые люди. Я в конце 83-го из армии пришёл, и меня стали знакомить: это Кастет, это Беломор и т.д. До армии я их не знал, а как вернулся - это стали правые люди. И это нормальный процесс. И сейчас приходят новые люди, и потом придут. У меня со всеми нормальные отношения. Делёжки тут никакой не было, и, я думаю, не будет. Потому что делить нам нечего.

 

Вячеслав Блинов (Очки), Сергей Мозоль (Длинный), Алексей Майоров (Майер)

Автор интервью  Виталий Й.
Издание "Знамя Зенита", 2004 год